После смерти мужа Галя уехала с детьми к свекрови в загородный дом. Шли уже третьи сутки, как она лежала на втором этаже — третьи сутки они ходили на цыпочках, не включали телевизор, выпроваживали детей на улицу или в летнюю пристройку — лишь бы Галя спала.
Ирина Борисовна тихонько поднималась к ней в комнату, забирала нетронутый чай, ставила свежий — горячий и тихо уходила.
— Она жива? — спрашивал муж.
— Жива, пусть спит. Просто у нее кончились силы и мы с тобой тоже в этом виноваты. А кто? Мы же упустили Сережу. Ирина Борисовна отворачивалась, смахивая слезы, которых никто не должен видеть. Даже муж — только так у нее получалось жить.
Галя спустилась вечером. Пустая, серая — словно туман сел на шеки, размыл синеву глаз — она тяжело села к столу, шаря глазами сигареты.
— Может лучше кофе? Только что сварила — свекровь подвинула чашку.
— Послезавтра мы уезжаем в Литву, завтра должны быть в Москве, получить визы.
— Дети знают? Им же через неделю в школу. Почему в Литву?
— Не знают. Школа без них обойдется. Хочу купить в Литве таунхаус, это недорого. Надо посмотреть вариант, заработаю и куплю, вы же меня знаете!
Свекровь поняла, что кризис миновал — в голосе Гали звучал обычный металл.
Дети в Литву ехать отказались, все трое, да так жестко, что Галя вздрогнула и вынуждена констатировать: выросли. А как вести себя с этими почти взрослыми людьми, она не знала.
Управлять ими, пока были маленькими, строить. запрещать она умела. Единственный аргумент был кнут, и она махала им наотмашь. А что делать? У всех троих наследственность — мама не горюй.
За пряниками дети бежали к свекрови. Поначалу эта нежность, с которой они льнули к бабушке, бесила Галю. Она ревновала, злилась, потом усмотрела в этой расстановке выгоду. Ирина Борисовна умница, если убедить ее в своей правоте, можно получить надежную союзницу. Хуже стало когда дети научились передвигаться по городу самостоятельно и стали по очереди убегать к бабушке от материнского диктата. Свекровь, конечно, ей звонила, но возвращать по первому требованию не спешила. Говорила обычно:
— Понимаю, как тебе тяжело, но дети не виноваты, их нужно уважать.
Где взять силы на уважение, если надо кормить, поить, учить, одевать, и все одной? Через несколько дней дети отогревались и возвращались домой.
…Потом родился Митя, а потом Сергей ушел. Просто встал и ушел без объяснений. Она не понимала в чем дело. Он как-то быстро растерял к детям любовь и привязанность. Галя была уверена, что из-за другой женщины. Потом узнала, что разлучницей стала не баба. Все оказалось куда хуже: наркотики. Сказала об этом Ирине Борисовне, та не поверила. Она обожала сына и верила ему безоглядно. Когда увидела все сама — было уже поздно. Сергей умер два года назад. Свекровь держалась, только потухли глаза. Галя ее уважала как никакую другую женщину и даже побаивалась. Настоящая леди: выдержка, ни одного резкого слова. И при этом добра, приветлива. Фея. Где только таких производят?
Каких славных папашек я выбирала для своих детей… — Галя закурила очередную сигарету.
— Галка? — А я-то смотрю знакомые все лица! — Совсем не изменилась!
— Не ври, Емельянов! Зато ты — мечта любой женщины репродуктивного возраста!
Они просидели с Павлом за столиком несколько часов. Он проводил ее до дома, предложил встретиться завтра.
— Зачем я тебе, красивому, молодому обеспеченному мужчине? — пытала его Галя, устроившись у него под боком?
Галя привезла Павла к свекрови только через три месяца. Вечер шел своим чередом — милый семейный вечер с пирогами, вином и шутками. Когда Галя взялась за сигарету, Ирина Борисовна вышла следом за ней и отчеканила:
— Если ты не засунешь свой сволочной характер в одно место, я тебя задушу собственными руками.
Свекровь поправила кокетливый шарфик и вышла из кухни. Галя облегченно вздохнула: «Леди!»
